«Сумасшедший поэт из электрички», актриса московского театра поэтов, победительница фестиваля поэзии им. Леонида Филатова Алёна Синица поделилась своим мнением о прошлом и настоящем поэзии, рассказала истории из собственного опыта выступления на сцене, чтении стихов для публики.

Алёна, как давно вы пишите стихи? Когда впервые выложили их в сеть, на всеобщее обозрение? Вы были готовы к критике, столкнулись с ней?
Пишу с девяти лет. Стихами это не называю, потому что слово «стихи» не люблю. Во мне живет маленькое злобное чудовище, которое начинает кусаться, если я долго ничего не создаю. В общем, чудовище всё время кусается, поэтому я пишу, чтобы не сойти с ума. Интернет меня мало интересует, меня скорее можно встретить кричащей на улице стихи в обнимку со своим самокатом, чем в паблике о современной поэзии. Я думаю, что жизнь поэта слишком коротка, чтобы тратить её на Интернет. Надо устраивать дикие живые акции, синтезировать музыкантов, химиков, поэтов. Этим я сейчас и занимаюсь.

Ни для кого не секрет, что для поэта чертовски важно вдохновение. Что вы делаете, чтобы не поддаться хандре и писать? Мотивируете себя чем-то? Вдохновляетесь кем-то?
От слов «вдохновение», «творчество», «стих» мне всегда почему-то хотелось чесаться. Но, так или иначе, все поэты носят за пазухой кирпичи и кидаются ими в прохожих. Слово – самое грубое и тяжелое орудие из всех видов искусства, поэтому я всегда хотела быть музыкантом. В стихотворении для меня главное – ритм. Ритм – это основа, на которую ложатся звуки, но они необязательно должны переводиться на человеческий язык. Отсюда «заумный» язык Кручёных, лингвистические эксперименты Хлебникова и других футуристов-авангардистов. Растворить смысл слова – то же искусство, что и создать этот смысл. Я тяготею к подобным экспериментам растворения, вся моя жизнь – химический эксперимент.

С вашим творчеством лично я познакомилась на «Чтецы МСК». Во время выступления некоторых ваших коллег чувствовалось волнение. Вы переживаете, когда выходите на сцену? Или публичность стала для вас привычной?
На сцене важно испытывать чувство парения, что-то невозможное, небесное, что нельзя объяснить словами. Иногда удаётся это ощутить и совместить с катарсисом. Я думаю, что художнику нужно стремиться туда, где он может расправить свои крылья.

Стихи для вас – это исключительно способ самовыражения или ещё и какой-то посыл? Вы стараетесь что-то конкретное донести до читателя?
Для меня любое искусство – это своеобразный ритуал. С одной стороны, от искусства хочется чесаться. Тех же поэтов зачастую слушать просто невозможно, это люди тяжёлые и клинические. С другой стороны, это люди причастные к какой-то великой тайне. Ты их и любишь, и ненавидишь. Кстати, это один из основных постулатов постмодернизма – любить и одновременно ненавидеть образец любви, потому что только при этом сочетании можно шагнуть ещё дальше, в романтизм. Мне кажется, среди поэтов и других «зверюг» не хватает сейчас исключительно романтической личности, свободной и парящей.

Просто читать стихи на сцене в наше время уже невозможно, нужно обязательно добавлять капельку органического сумасшествия. Многие думают, что это сумасшествие достигается театральными штучками, охами и вздохами и начинают кривляться. Но истинное сумасшествие достигается только сумасшествием и ничем иным.

Находясь в обществе людей, которые занимаются творчеством, что вы можете резюмировать от общения с ними? Как вы можете охарактеризовать этих людей? Общество поэтов и прозаиков сильно отличается от обычной молодежи?
Поэты практически все или психи, или идиоты. Прозаики – посерьёзней и поосновательней, но так или иначе, оба типа – клинический случай. Этим они и прекрасны, особенно в наше время, когда степень видимой адекватности всё ещё культивируется обществом. А сейчас как раз нужно демонстрировать свои несовершенства и испытывать от этого экстаз – этим мы и занимаемся в Московском театре поэтов Влада Маленко. Кстати, Театр поэтов – это тоже синтез искусств. У нас нет профессиональных актёров, зато есть неадекватные поэты и сумасшедшие музыканты – в итоге получается такая многорукая весёлая карусель, как в советском мультфильме.

Как вы считаете, справедливо ли говорить, что современное творчество – это лишь попытки подражания предыдущему поколению?
Вся история мирового искусства – это попытка подражания старым образцам, бессистемное наслоение одних элементов на другие, плагиат и калька чужих идей. Особенно остро эти элементы ощущались в конце двадцатого века, во время расцвета постмодернизма, когда появилось техно и романы Умберто Эко. Сейчас все говорят о метамодерне или постпостмодернизме, который занимается деконструкцией и методами прагматичного романтизма. Среди них встречаются и нормальные люди, и дебилы – этакие романтики-атеисты, высокомерно рассуждающие о культурных процессах. От таких сразу начинает подташнивать, потому что они только и делают, что рассуждают. Но люди и в XXI веке сохранили любовь к настоящим романтикам и исключительным героям. Сейчас особенно остро не хватает героев и героизма, и в поэзии тоже. И я верю, что мы сможем что-то изменить.

Согласны ли вы с утверждением, что подъём поэзии чаще всего происходит в проблемное для страны время? Вы говорите о политике или стараетесь не затрагивать острых тем?
Поэты как пожарные машины — чем мощнее очаг возгорания, тем больше их вокруг. Говорят, что особенно масштабно они активизируются к революциям. Мне кажется, в других видах искусства происходит примерно то же самое. Человека с удвоенной силой тянет создавать что-то новое, когда рушится привычный мир.

С политикой я это связывать не хочу, политика меня совершенно не интересует. Есть гораздо более важные дела, например, выращивание кактусов или общение с тибетскими козлами. Вообще, и козлы, и курицы издавна считались носителями космической мудрости и почитались, как священные животные.

Было бы неплохо ставить такие эксперименты – привозить политиков в деревню общаться с козлами.

И напоследок. В чём, по вашему мнению, были основные трудности во время участия в "Филатов-фесте"? Как проходил конкурс/отбор?
На «Филатов-фест» я попала случайно. Дело в том, что мои детские годы напоминают ядерную смесь интермедий к пьесе «На дне» с саундтреками из фильмов Балабанова. Таких детей не водили ни в музеи, ни в театры – мы познавали культуру через драки. Хотя в 4 года мне и нравились Pink Floyd, но это не отменяло желания разбить нос соседскому мальчику Вадику. Победитель должен был органично совместить в себе актёра и поэта, что само по себе уже синтезирование. Некоторые начинали кривляться. Я думаю, что тот, кого можно назвать настоящим поэтом, кривляться в принципе не умеет. Со мной во время финала на сцене Содружества Актеров Таганки произошла магия – я вышла в финал последней и читала по жребию последней, и всю жизнь стояла последней в последнем ряду. А Таганка странным образом влияет на таких людей, может быть, принимает именно отщепенцев. По крайней мере, я в это верю. Думаю, что таким и был Леонид Филатов. Когда мы с Московским театром поэтов открывали в декабре 2016 года памятную доску Филатова, его жена, актриса Нина Шацкая, сказала, что мы похожи на него своими горящими глазами и безудержной энергией.